Лерка уже почти завернул за угол, как за спиной что-то зашуршало и он резко обернулся. Серый зверёк не спеша пересекал пустырь, что-то за собой волоча. "Крыса"- чуть брезгливо подумала Миташ и тут же была остановлена. Кепка сползла на глаза, закрыв препятствие. Шмит дёрнул её вверх и наконец, разглядел в кого он врезался. Перед ним взмахивал руками юноша, пытаясь удержаться на ногах. Шмит потёр лоб рукавом и стал разглядывать незнакомца.
Молодой человек так старался  вести себя и держаться серьёзно. Что Миташ чуть не расплылась в улыбке.
-Ты куда так торопишься, пострел?!
Но это маленькое происшествие могло задержать её и нарушить планы. Уж женщина-то знала, как такие вот юнцы пытаются самоутвердиться за счёт беззащитных. Ведь их-то положение было отнюдь не радужным, наверняка старшие гоняли его по мелким поручениям, вся грязная и нудная работа доставалась ему, в общем, мальчик на побегушках. Вот и сейчас наверняка в столь ранее время его погнали куда-то, лишь только потому, что никому не хотелось тащиться в промозглое утро больного города.
    В голове, подобно молнии, сверкнула мысль, и Шмит тут же принял напыщенно важный вид.
- А ты мя не замай! Дай пройти, - Лерка качнул котомкой, - я к самому квазитору иду.
Паренёк махнул по носу рукавом бушлата и шмыгнул, стараясь держаться важно.
- У меня к нему посылка важная, вот, - пацан как бы ставил себя на одну доску с молодым дружинником, если не выше, - мне за это такое отвалят, можа квазитор меня к своим припишет, вот! Так что пущай меня, не задерживай, а то чухаешь, лесом свежим пахнет.
Шмит, словно петушок на боях, чуть привстав на цыпочки, шагнул почти в плотную к дружиннику, в его глазах светилось превосходство и осознание собственной важности. В голове же Вел лелеяла одну мысль «Давай же, парнишка, возмутись же, награда сама плывёт тебе в руки, забери и ты в шоколаде. Что может чумазый беспризорник» В довесок Шмит смачно сплюнул прямо под ноги молодому дружиннику.

Отредактировано Veleri Mitash (2011-06-26 11:24:59)

Она невольно отступила, подчинившись почти инстинктивно.  Она не знала кто это, но доверия мужчина не внушал. Эмили опустила взгляд, поняв, что испуганно и удивлённо пялится. Девушка не должна была терять времени, но может он знает, что творится в районе, в который она отправляется.
- Простите, - тихо ответила она. Кауфман надеялась, что мужчина не видел, откуда она пришла и не поднимет тревогу, потому что тогда, принесёт она лекарства или нет, ей будет несдобровать. Опять эти мысли про костный столб и карцер, глаза девушки забегали.
- Вы не знаете, что твориться в Сердечнике?, - тихим голоском спросила она. Вопрос был глупым. Что могло твориться в районе, где только вчера бушевала песчанка. Но Эмили надеялась на лучшее. Она боялась идти туда, но у неё не было выбора. Лучше знать, что ожидает впереди, чем нырять с головой в ледяную воду.

Мысли лениво ворочаются в голове, шлёпают жирными лоснящимися боками друг о друга… Как же хочется пить... Или, может, разбудить кого-нибудь из одонгов, распорядиться, чтоб набрали в какое-нибудь корыто холодной воды?
Душно. Жарко.
Сны в такие ночи – липкие, мутные кошмары, из которых хочется вынырнуть, как из заросшего водорослями омута. Чувствуешь, что попался, рвёшься глотнуть драгоценного воздуха – видишь его, вот он – сияет, дробится над головой обрывками праздничной фольги... Но не можешь. Что-то цепко удерживает в кошмаре, не отпуская. Тьма Суок. Она никого не отпускает. Уж коли ты попался в её цепкие лапы, тебе уже ничего не изменить, ты обречён.
Тело все ломит. Колит изнутри, будто наружу пробиваются тысячи мелких иголочек. На спине уже больно лежать, там иголочки не могут пробраться наружу и, встретившись с преградой, прорастают обратно внутрь.
"Кто-то рядом. Кто-то рядом, видит как я мучаюсь, но не помогает!" - досада захлестнула хранительницу Уклада. "Ну и не нужно! Сама всё сделаю." Ребёнок приоткрыл залитые потом глаза, воздух в комнатушке был настолько жарок, что казалось ещё немного и она лишится зрения. Приподнявшись на локтях, девочка огляделась. Незнакомое место. Тёмное, жаркое, но не опасное. Здесь пахло степью, здесь было уютно, а, значит, безопасно. "Как дома.."
Тая заметила усталое, взволнованное лицо женщины. Такое родное и одновременно чужое. Она не знала кто это, но чёрные глаза женщины, черты лица, описанные Червями во многих сказках позволили признать в незнакомке Людоедку. Она скажет слова благодарности потом, когда будет в состоянии, когда станет легче. Руки уже начали слушаться свою хозяйку. Пальчики, все в мелких царапинах и ссадинах потянулись к кружке, которую Тычик заметила подле себя. Обхватив чашу, девочка подняла её, та показалась ей неимоверно тяжёлой. Теперь, за каждое своё движение хранительнице приходилось платить. Она избежала Тьмы Суок, но это не пройдёт ей даром. Поднеся чашу к сухим, растрескавшимся губам, малютка сделала несколько жадных глотков, разливая по подбородку и шее воду. Стало легче, совсем чуть-чуть, но и этого хватило. Поставив чашку на место, хранительница откинулась обратно на ложе и посмотрела на Агнес. Она вспомнила, что было до этого. Она вспомнила, как пыталась упокоить души своих детей. И сердце защемило страшной тоской при мысли о том, что она могла не справиться. Что она, не сумев защитить своих детей от горожан, так же не смогла спасти их и от Суок.
- Что с одонгами? - тихо спросила малютка. Она понимала, что их уже не вернуть, это не в её силах. Но, если они так и продолжали валяться на промёрзшей земле этого чёртова города, она самолично перегрызёт глотку тому, кто допустил такое невежественное отношение к её народу. - Кто это сделал? - почти что по слогам произнесла Тая.

Болек осторожно пожал протянутую руку.
-Лерка? Какое славное имя! А меня зовут Болеслав. Рад знакомству!
Патрульный подмигнул удалому сорванцу. Без своей напускной наглости он казался очень славным и вовсе не похожим на грубого и глупого хулигана.
И куда же тебя несет, малец? И на кой ляд тебе сдался Инквизитор, который для людей-то еще толком плоть не обрел, а воспринимается еще только на уровне слуха... Но было в глазах паренька что-то такое необъяснимо-серьезное, от чего молодой подручный, мысленно вздохнув и смирившись с возможной карой от Эмиссара, решил помочь своему случайному знакомцу.
-Ну что же, раз нам с тобой по пути, то идем! А ты мне расскажешь, что в Городе видно, а то дежурство на посту - это как в Степи глухой. Лады?
Болеслав поднял сумку Лерки и, доверительно улыбнувшись, протянул ее хозяину.

Вэл чуть тряхнула руку в ответ.
- Славка или лучше Болек? - шмыгнув носом, поинтересовался мальчик - а то така та меня Валерием звать.
Шмит важно выпятил губу, показывая, что и он не из малявок и на равных тут, а то и по-главней будет, как-никак самому инквизитору доставляет пакет.
Миташ рассматривала молодого патрульного, совсем молодой, будь он постарше, хоты бы возраста Эндрю, она бы сыграла совсем другие ноты. Сейчас же Шмит белозубо улыбнулся, взял котомку и сделав шаг в сторону, где стоял Собор, затараторил.
- Я та сам недавно туточки, мы с батянькой, мамкой и сеструхой тут жили, а потом его на станок-то и намотало, он слесарил тут на заводе, - Лерка грустно вздохнул, - как туго совсем стало, мамка нас с сестрёной подхватила и тикать отсель, да видно город наш не отпустил. Я один из семейства остался.
Надутая губа чуть дрогнула, а голос мальчика осип. Он несколько минут шёл молча. Наступившую тишину разрушил блеск глаз и его свистящий шёпот.
- А знаешь, я когда сюда вернулся, на поезде ехал, в уголь зарылся, так и добрался, - он шмыгнул носом и почесал под коленкой, - так вот, я тишком сполз с вагона- то и только хотел стрекоча дать, как тут шумиха поднялась, орут все, носятся, бугая какого-то гонят, а потом и сам он проскочил, огромный, что твой бык.
Голос парня стал громче и взволнованней, - глаза у ево огромные и так и свиркают, а в руке тесачина во!, - Лерка развел ладошки сантиметров на тридцать, секунду подумал и довёл расстояние между ними до полуметра, - нее, во! Я потом его на листках видал! Его искали тут, он говорят папаню сваво грохнул и ещё одного, главный который здесь! Симона - во!
Фигура мальчика словно раздулась от важности себя самого, губы уже на скрывали белых зубов вовсе, улыбка основательно заняла место на лице.
- А чичас вот, повстречал меня один человек, она мне раньше хлеба давал, да сухарёв, - лицо его стало доверительным, он чуть прижался к своему новому другу и горячо зашептал, - странный он немного, вроде обычный дяхон, а всё знает. Я уж тут думал не Хозяйки ли какой служит, а то самому и Симону. Сам всегда знает, где меня найти, идёшь бывало, а он стоит... Ждёт. Мураши так колют, жуть! Слушай! А может он с Шабнак знается?
От догадки в глазах мальчонки мелькнул страх и он даже привстал, глядя огромными глазищами на своего нового товарища.

Не зря она не любила этот город. Воспитанная степняками, она знала, что от людей, этих грязных и порочных существ, никогда нельзя было ждать ничего, кроме пакостей и обид.
Губы ребёнка задрожали, и, пока Агнес не видела, Тая уткнулась лицом в промокшую подушку. Она хотела разрыдаться, но, как ни странно, ни единой слезы не появилось на глазах девочки. От злости не плачут, даже дети.
"Плохие люди" - эхом отдавалось в голове Хранительницы.  "А разве есть хорошие люди?" Ребёнок прикрыл глаза, ей вспомнилась Нинианна, да, она несомненно была хорошим человеком, но она была степнячкой. Такой же как Тычик, а от того и сомнений быть не могло в том, что тётушка хорошая. Ещё малютка вспомнила учительницу.. Кажется Розу. Она тоже казалась девочке хорошей, но не от того ли это, что женщина хотела такой казаться? Ей было что-то нужно от ребёнка, а от того она могла пойти и на хитрость. А дальше перед девчушкой всплыло надменное лицо аристократки, которую Тая видела на недавнем празднике, и грубоватое лицо бандита. Можно ли их было назвать хорошими людьми? А те, кто не хотел впускать её домой сегодня? Можно ли их назвать хорошими людьми? И почему в этом чёртовом городе, в этой гнойной ране на теле её Степи, плохих людей было больше, чем хороших?
Побелевшие от напряжения губы, сжатые в прямую линию немного задрожали. Тычик скинула с себя одеяло, пока Агнес отошла от неё. Девочка захотела встать, но ещё недавнее забытье в бреду дало о себе знать, напомнив, кто пока хозяин детского тела. Слабость колола кончики пальцев, а в голове гудел чугунный колокол.
Девочка хотела в Бойни, к мясникам и одонгам. Обнимать их, пока они ещё живы, целовать их грубые щёки. Она хотела обнять каждого из них, ведь сегодня девочка узнала, что степняков не щадят в этом месте. Эти люди заняли их Степь и теперь пытаются выгнать их из родного места.
"Мне бы только попасть в Бойни. Мне бы только поговорить с ними. А там уж, все вместе, мы придумаем как наказать этих людей." - Девочка сжала свой маленький кулачок, но от тяжёлых мыслей её отвлёк резкий стук в дверь. Вздрогнув, Тычик встретилась глазами с бывшей хранительницей уклада.
-И кто это может быть? - прозвучал чуть взволнованный голос степнячки. Тая безмолвно пожала плечами и тоже задумалась. Люди не должны сюда захаживать, тем более посреди ночи, а от старых одонгов малютка слышала, что её дети прячутся у Агнес, когда больше некуда пойти. "Ежели Бойни закрыты, значит их не пускают.. Ну конечно!" Тая мгновенно просияла и, не смотря на усталость, спрыгнула с кровати, но запуталась в большом свитере и брякнулась на пол. Пребольно ушибившись острыми коленками, девочка поднялась и кинулась вслед за Агнес.
- Это мясники, да? Это мои мясники к тебе пришли? - радостно прокричал ребёнок. Выбежав в прихожую, девочка не сбавляя скорости побежала к порогу, даже не обращая внимания на то, что голова её кружится, а серые стены плывут перед глазами. - Родные мои, Вы пришли за мной? - с надеждой в голосе спросила она, подбегая к женщине. Тая хотела и ещё что-то сказать, да только слова застряли в горле, как только Тычик увидала, что за гость их посетил. Мгновенно спрятавшись за степнячку, девочка уцепилась руками в её брючину и выглянула из-за женщины как из-за несокрушимой стены. Радость мгновенно сменилась злостью.
- А ты кто такой и зачем сюда пожаловал? - Строго спросила девочка. - Ты тоже издеваешься над Степью? - бровки малютки нахмурились, и на носу у девочки пролегла смешная морщинка, которая придавала её лицу серьёзность, ну никак не вязавшуюся с её столь юным возрастом.

-А как тебе нравится больше, так и зови!- широко улыбнулся своему попутчику Болеслав. Когда случайный знакомец тронулся с места, патрульный не торопясь пошел вслед за пареньком, идя в такт его шагов и с интересом слушая несмолкающую болтовню. Вот ведь, а... лок-комотив какой-то, а не мальчишка! Шустрый, шустрый до ужаса!
Когда непоседа затих, Болек тихо шел рядом с умолкшим Леркой, с грустью обдумывая историю своего собеседника. Вот ведь жизнь... дрянь какая-то. И когда мы, люди, так жить сможем, чтобы справедливо все для всех было? Лицо молодого человека исказила горечь. В своих мыслях он даже не заметил, когда паренька опять понесло.
...Я потом его на листках видал! Его искали тут, он говорят папаню сваво грохнул и ещё одного, главный который здесь! Симона - во! Взволнованный пострел размахивал руками, как ветряная мельница, всем своим видом пытаясь передать важность и значимость описываемых им событий.
-Да неужто ты и Бураха видел? Ты прямо везде влезть успел!- засмеялся патрульный, легонько и дружески похлопав паренька по плечу. Улыбка уже и не думала сходить с лица Болеслава, слушающего тараторящего мальчишку.
-Шабнак? Ну это ты уже загнул! Вот слушай, что я тебе насчет всех этих привидений степных скажу...- начал он свое повествование, достав из сумки булочку и протянув ее Лерке.
Две фигуры плавно скрылись с Пустыря, который начало заливать утреннее Солнце.
>>>Площадь перед Собором>>>

За годы долгой и трудной учебы и последующей за ней не менее легкой работы Даниил прекрасно научился терпеливо ждать чего бы то ни было. Нет ничего хуже излишней суеты и торопливости во время ответственной операции или обычного оказания первой помощи нуждающемуся. Даже если ты ужасно взволнован, на лбу выступил пот, боишься сделать что-нибудь не то и усугубить состояние, если не сразу прикончить несчастного пациента, ты обязан делать все предельно аккуратно. Нерасторопность и несвоевременная реакция тоже недопустимы, часто считанные секунды решают все: проживет ли этот человек еще пару-другую лет счастливых лет или же порвется непрочная линия бытия.
Так что простоять в ожидании перед запертой дверью было очень легко, тем более это не стоило вообще никаких усилий и затрат сил и энергии. И все же закралось подозрение, что обитатели дома давно спят или даже находятся сейчас где-нибудь еще, и вот так стоять тут это довольно бесполезное и напрасное занятие.
Наконец деревянная дверь протяжно скрипнула, распахнувшись. На пороге стоит Агнес, кажется она совсем не ждала посетителей в такое время. Одной рукой девушка держит свечу, в другой, к удивлению ученого, зажата внушительная и наверняка тяжелая сковородка. "Оригинальное оружие, ничего не скажешь."
- Доброе утро, - вежливо поздоровался Бакалавр, - Получил вот от Вас весточку...
Оказалось, что она в доме не одна - мужчина заметил маленькую девочку, прятавшуюся за Кларк. Та недовольным тоном, не очень свойственным ребенку такого возраста, потребовало от него объяснений, кто он собственно такой и что здесь забыл. Сначала Даниил было подумал, что это дочь степнячки но решил, что Агнес слишком молода, чтобы у нее были такие довольно взрослые дети. Тем более это совсем не его дело.
- Мое имя Даниил, - ответил он, с любопытством разглядывая девочку, - Если не ошибаюсь, меня сюда позвали. Над Степью? Конечно нет.

Она.. Она поверила его словам. Он был чужой, это ясно с первого взгляда. Он не был горожанином, но и степняком он не был. Пришелец был страшным? Да, чуточку, но всё же любопытство малютки пересилило страх, и она начала во все свои чайные глаза рассматривать незнакомца. Больше всего её заинтересовала его одежда, такой она раньше не видывала. Странный плащ. Видно, что из кожи, но такой, какие носили в бойнях, когда становилось совсем холодно.
- Это Ойнон, Мать Быков,  и он знает не мало сказок.. о людях.
При словах о сказках, личико девчушки просияло. Она ведь так давно не слышала новых историй! Из степняков в последнее время и старых-то не вытянуть было, что уж тут о новых говорить.
- Оён Даниил, ты расскажешь мне их? Все-все. - даже, наверное не спросила, а потребовала Тая. Уже только по внешнему виду гостя девочка понимала, что сказки будут очень интересными.. Но ребёнку не ответили. Её бесцеремонно подняли с пола, чем вызвали приступ головокружения.
- На место! Таю на место поставьте! - запротестовала Тычик, почувствовав солоноватый привкус во рту. Она знала, что это означало. Однажды, она утащила у одного мясника кусок старого вяленого мяса и сгрызла за один присест. После ей было очень плохо, а во рту был такой же солоноватый привкус. А ещё позже случилось то, при воспоминании о чём у девочки ярко вспыхивали щёки. Перед глазами всё плыло. Лица, стены, пол, потолок. Казалось, все поменялось местами и теперь верх был низом, низ верхом. И вот вроде Даниил стоит, но почему он в балахоне Оспины? А когда это людоедка успела нацепить плащ Оёна? К горлу подкатил кислый комок, и Тая, вместо того, чтоб держаться за человека, на чьих руках она сейчас находилась, крепко зажала рот ладошками. Постаралась дышать через нос. Её так одонги научили. Нельзя ни в коем случае представлять плохие вещи и медленно дышать через нос, не открывая рта.
Лицо малютки из бледного превратилось в какое-то серое, даже с зеленоватым оттенком. Но хранительница сдержалась. Она взрослая. Она - мать Быков и дочь Степи. Убрав руки от лица и раскрыв глаза, девочка аккуратно, дабы не вызвать новый приступ головокружения, осмотрелась. Оказалось, что она была на руках гостя. Совсем близко к его необычному плащу. Девочка положила свою маленькую ладошку на гладкую кожу погладила её. "Приятная... Что за зверь такой?" После, ни капли не смущаясь, Тая положила ладонь на щеку мужчины. На ощупь совершенно другая. Она раньше не трогала чужих людей. Мясники и одонги были не такими, как этот Даниил.
-... да нужна Хранительница Степи. Что было я не знаю, может сейчас и услышим..
Тычик обернулась на женщину и захлопала ресницами. А что же было до этого? До того, как она увидела своих детей? Она помнит, как пела им. Помнит, как проваливалась к Суок.. А как она оказалась в незнакомом месте, да ещё и так поздно?
Брови малютки вновь нахмурились, но в этот раз она не сердилась, а пыталась вспомнить.. Мысли, такие тягучие, словно трясина в Горхоне, ворочались с боку на бок и никак не хотели становиться в ряд по порядку.
- Я... Я бежала.. От людей.. Кричали на Таю.. - обрывисто начала хранительница рассказывать по крупице воспоминаний, - собаки лаяли.. Напугали! Напугали меня! Упала в лужу, замёрзла! - уже более громко и уверенно говорила она. - А до этого не  пустили домой. Бойни закрыли, потому что боятся! Сами болезнь тут устроили, а боятся нас! - И тут Тая вспомнила, как оказалась на улице, вне дома. - Мясники и одонги роптали, шумели сильно! Пошли толпой на солдатню и меня с собой вытеснили. Горожане делали им больно, а меня домой не пускали. - На глазах малютки проступили крупные слезинки, а губы скривились в гримасе боли. - Мне нужно к Тяжёлому Владу. Это он Бойни закрыл. Я хотела к Капелле, да только меня собаки на пол пути прочь погнали.. а потом.. потом дети мои изранены, да мёртвы.. лежат. И Суок над ними хозяйничает. Пляшет, как крыса чумная, да ноги им гложет, кости оголяет, как Шабнакам.. - Хранительница уткнулась в грудь Даниилу. - Ничего больше не промолвлю.. - пробубнила она, хлюпая носом.

Спичка осторожно выглянул из-за угла дома. Вот и вернулся он к тому, с чего начал - к позиции возле огороженного района. Прислушавшись, он различил какой-то писк и приглушенные, надрывные стоны. Кожа мальчика вся покрылась мурашками.
Он осмотрелся по сторонам как следует. Вроде нет никого, кто может схватить за шиворот и отволочь куда-нибудь. К Сабурову, например. Со Спичкой тот церемониться не будет, ага!
Спичка ему ещё не разу не попадался. И не стремился, честно говоря. У него со Спичкой разговор будет короткий.
Мальчик поёжился. К счастью, вблизи на улице никого не оказалось, да и каждый был при своём деле: кто в магазин спешил, кто в аптеку. Денег катастрофически не хватало, и последнее, на что обратили бы внимание испуганные люди - на худощавого сироту, который ошивается где-то на улице.
"Если что, скажу, что у меня друг сюда залез, а я его ищу," - решил мальчик, вспомнив, как не удалось обмануть того прохожего сообщением о том, что вот он, Спичка, на самом деле идёт в магазин, а вовсе даже не пытается проникнуть в заражённый квартал.
Он быстро перебежал улицу и схоронился в кустах у забора. Где-то здесь, помнится, была отличная щель, в которую можно протиснуться, и даже почти не зацепиться при этом. Быстро сообразив, в каком направлении нужно двигаться, проныра аккуратно, оглядываясь то и дело, пошёл вдоль забора, выискивая упомянутую щель. Она должна была вывести на задворки дома, там ещё ступеньки к чёрному ходу есть. Но в дом Спичка лезть не собирался, справедливо полагая, что на улице будет безопаснее. Для себя он решил ничего не трогать и сразу убегать подальше, если что-то пойдёт не так. А бегает он быстро, да и лазов потайных знает великое множество.

Мальчик остановился у забора, барабаня пальцами по холодному, шершавому кирпичу. Ну где щель-то? Никак, заделали? Можно, конечно, и просто перелезть, но это, во-первых, заметить могут, а во-вторых тут не слишком удобно. Стенка отвесная, высокая. Спичка разочарованно пнул забор и снова оглянулся по сторонам. Никого, по-прежнему никого... Безлюдье слегка пугало.
Вздохнув, он развернулся с тем, чтобы поискать дырку в другой стороне стены (перепутал, ну мало ли). И вздрогнув, услышав пронзительный визг.
Сперва даже не сразу разобрался, что это могло бы быть. Только замер, прижавшись к стене спиной, присев и нащупывая в траве палку, камень, бутылку... хоть что-то. Жизнь на улице несла с собой голод, невозможность выспаться как следует, а так же осознание того, что ты никому не нужен, кроме себя. А значит, нужно было уметь себя защитить. А не умеешь - научись быстро бегать. Проворный Спичка предпочитал швыряться в обидчиков тем, что попадётся под руку, не вступая в ближнюю драку: противники зачастую были тяжелее и больше. И ищи-свищи его на улицах, да в переулках.
Пальцами нащупал неровный, сырой обломок кирпича, выпавший из стены, и судорожно сжал его. К тому моменту мальчик уже увидел источник визга: крысу, воистину гигантскую крысу, которая скалилась в кустах, топорща короткие усы.
"Да что же это она?" - мелькнула короткая мысль. Выкрикнув что-то угрожающее, Спичка швырнул каменный обломок в крысу, даже не посмотрев, попал ли, а сам выпрямился и, подтянувшись, попытался влезть на стену. Крысы прыгучие, конечно, но не настолько: если удастся забраться, можно будет попасть в оцепленный район. Или, балансируя, по заборам пробраться в другую часть города. А то, по пристройкам, и вообще на крышу какую залезть. Спичка страстно желал оказаться в своей стихии: в мире потайных лазов, неведомых переходов и укромных местечек, в которых его никто не достанет.
Боялся он скорее не самой крысы, а того, как она себя вела. Нормальные крысы не спешат попадаться людям на глаза. И не скалятся, визжа. И не выглядят так, будто вот-вот бросятся...
В крови закипал адреналин.

Подошвы скользнули по гладкой стене и Спичка тяжело спрыгнул на землю. Слишком высокий забор, возиться дольше здесь бессмысленно.
Мальчик оглянулся - только чтобы увидеть, как крысу выворачивает бурой пеной. И ещё запах... Тошнотворная вонь воспаления и разложения. Спичку передёрнуло. Выходит, болезнь разносят крысы? Заживо гниющая тварь, свободно разгуливающая возле закрытого квартала. Кто знает, скольких она уже успела заразить?
Крыса была слишком близко. Метр, навскидку, если не ближе. Обезумевшая от боли крыса могла броситься в любой момент - вон как подбирается, горбя облезлую спину. Нужно убить её. И не дать укусить себя. Спичка медленно отступил на шаг, обозревая открытую улицу, расстилающуюся перед собой. Разлагаться заживо, извергая из себя потоки крови и желчи очень не хотелось, а значит - нужно не дать прикоснуться к себе. Зубами, когтями, сочащимися сукровицей язвами на шкуре. Спичка был незнаком с медициной, он ни малейшего понятия не имел, как передаются бактерии и вирусы, но инстинктивный, глубинный страх заставлял его быть настороже и не подпускать крысу слишком близко. Поэтому он отступил ещё на шажок, открывая себе пространство для разбега. Одновременно он снимал рубашку. Холода Спичка пока ещё не чувствовал: не до того было.
Держа рубашку в руках, он приготовился - и кинул её на крысу, надеясь, что та запутается в ткани, сам же рванул вперёд со всей возможной скоростью, чтобы перемахнуть через пасюка и бежать дальше по улице, такой чистой и свободной... О том, что могут на пути попасться и другие крысы, Спичка не думал.

Мать быков... что-то он уже слышал похожее. Получается, это и есть та девочка, которую слушаются те самые одонги?
"Замерзла, значит..." - он послушно принял ребенка на руки, деваться то особо некуда было. Еще было бы интересно узнать, для чего все-таки изначально понадобилось разыскивать Бакалавра по всему городу, привлекая к этому увлекательнейшему занятию много людей. Наверняка что-то важное, иначе зачем тратить столько времени и сил на занятие, с которым вполне можно повременить.
Он принялся вспоминать курс первой и неотложной помощи, который им преподавали в институте. Как же давно это было. Помнится, Даниил был не самым прилежным студентом, но этот предмет довольно легкий, главное усвоить практические навыки и важнейшую теорию, без которой никуда.
Пройдя вслед за женщиной на кухню, он остановился посредине комнаты и посмотрел на висевшее на веревке одеяние девочки. Как там говорится - красота страшная сила? Тут не наблюдалось ни  того, ни другого, видимо эти тряпочки предназначалась только для того, чтобы девочка не ходила голой. Придерживая Таю одной рукой, опустил саквояж на пол и почувствовал прикосновение теплой ладошки.
- Обязательно расскажу, все-все, - пообещал он, - но попозже.
"Так, первая помощь при обморожении... что же там было." - как оказывается верна поговорка "выучил - забыл", - "Так... главное согреть всеми доступными способами. Главное, чтобы она не подхватила какое-нибудь воспаление легких."
- У Вас есть ванна? Неплохо бы ей посидеть в горячей воде.
"А вот с водой наверно будут проблемы, ее ведь еще греть надо."
Кажется, у него с собой есть немного нужной жидкости и ваты, нужно только их достать.
- Протрем ей спину спиртом, поможете мне? - он перевел взгляд на Агнес, - И может расскажете, по какому поводу я понадобился Вам изначально.

Проныра отбежал на несколько шагов и остановился, оглянувшись. Хитрый план сработал: крыса запуталась в рубашке и... впрочем, она была так больна, что всё равно не прожила бы долго. А так она ещё и больше никого не укусит. Если, конечно, уже успела кого-то цапнуть...
Спичку колотила нервная дрожь с которой он, впрочем, быстро справился. Обхватив себя руками и не чувствуя холода, он смотрел на скомканную рубашку, на длинный подрагивающий хвост, виднеющийся из-под неё. По клеточкам ткани расплывалось тёмно-красное пятно. Нет, эта рубашка уже никуда не годится... надо новую искать. В тайнике, кажется, была ещё одна. Правда, она Спичке не по размеру, но тут уж выбирать не приходится.
Шмыгнув носом, он отвернулся и поискал глазами что-нибудь подходящее на роль оружия, на случай крыс, которые могут попасться ещё. От идеи лезть в зараженный квартал Спичка отказался буквально на долю секунды, но теперь любопытство воспылало с новой силой. Это другие мальчишки пускай боятся. Вот Аята, например. Сам хвалится, что смелее всех, а с крысой бы справиться не смог - не то что он, Спичка. Он сейчас всех крыс в округе перебьёт, а что там, за забором происходит - первым узнает.
Мальчик подобрал палку, что-то вроде выпавшей штакетины из какого-то другого забора, неведомо кем сюда принесённую. Вот эта вполне подойдёт, ладонь бы только не занозить.
Вытерев руку о штаны, Спичка поудобнее взялся за палку и пошагал вперёд, в поисках более удобного входа в заражённый квартал.